Страшная болезнь, пожирающая изнутри некоторых русских после переезда в США, от которой нет ни лечения, ни даже сносной профилактики — это желание вставлять английские слова в russian speech.
Возможно, удар электрошокером в солнечное сплетение был бы effective терапией, но американские законы не дают мне проверить гипотезу.
Смешивать two languages into one — ментальный труд, на который человек не пошел бы без цели. А цель здесь простая: казаться более «местным» на фоне более «приезжих». Таким людям — лингвистическим калекам, as I call them — кажется, что чистый русский язык without accent and неуместных заимствований является признаком недавно приехавшего, неопытного иммигранта.
But actually most immigrants, живущие в США по 20–40 лет, сохраняют идеальный русский; и напротив, человек мог приехать в страну месяц назад с уже идеальным английским. Ни то, ни другое не является мерилом «местности» или состоятельности иммигранта.
Человек, использующий два языка одновременно, выглядит смешно и неуместно.
Даже полиглот, знающий половину языков мира, can easily switch between them — и всегда знает границы. Так почему не могут жители Бруклина? Since when говорить на родном языке стало harder, чем на втором?
Этой болезни придумывают безобидные объяснения — «ему так проще», «уже забывает русский», «на английском ведь точнее». Я же использую старый-добрый duck test: если человек выглядит как идиот, ходит как идиот и разговаривает как идиот…
То перед вами, вероятно, идиот.
