«Мы с мужем родом из Курганской области, по образованию инженеры-литейщики. Кризис 1998 года очень сильно ударил по нам: мы жили в Набережных Челнах, зарплату на КамАЗе не платили по полгода, сыновья оканчивали школу. Дальше им предстояло либо учиться и непонятно на что жить, либо идти в армию, а это Чечня. Не было совершенно никакой уверенности в завтрашнем дне. Помню, наш главный экономист приносила на обед из дома банку, в которой были только вода и вермишель, потому что даже у нее денег на мясо не хватало. Было страшно. Несколько наших знакомых давно уехали в Канаду, поговаривали, что они неплохо там устроились, и мы тоже решили попробовать. Никто из нас даже не подумал о том, что можно было бы поискать место где-то поближе, в Европе, например.
В России в то время получить визу в Канаду или США было нереально — уезжало очень много людей, и время ожидания интервью составляло до двух лет. Поэтому мы решили ехать через Мексику, где на собеседование можно было попасть за три-четыре месяца. Денег на авиабилеты не было, и мы продавали все, что было, — квартиру, дачу, машину. Год распродавали все наши вещи. К нам приходили знакомые, соседи и спрашивали: «Что вы продаете?» А мы отвечали: «Вот все! Все, что вы видите, включая квартиру». В то время люди были бедные и покупали даже барахло — то, что сейчас вы бы выкинули не задумываясь.
Вырученных от распродажи денег после кризиса хватило на четыре билета до Мексики, и еще осталось две тысячи долларов. В сентябре 1999 года мы прилетели в Мехико с туристической визой на две недели и этими долларами. У нас был джетлаг — несколько дней мы вставали в три часа ночи и шли гулять по Реформе, это центральная улица Мехико, где находилась наша гостиница. В том районе было несколько издательств, и рабочие в четыре утра фасовали газеты, чтобы потом развозить их. Мы гуляли, смотрели на эти пачки газет, на пальмы и думали, что вот она — новая жизнь.
Интервью в посольстве Канады у нас было назначено через месяц, но уже через четыре дня после приезда мы начали работать, потому что понадобились деньги на жизнь, на визы, на билеты в Канаду. Ходили с русско-испанским разговорником под мышкой и по нему пытались объясняться с работодателями. Английского мы не знали, да он нам и не помог бы в Латинской Америке. Что мы могли делать, зная всего несколько слов по-испански? Мыть посуду — с ней не надо общаться. Первым нашел работу старший сын: он мыл тарелки в забегаловке на рынке — как потом оказалось, в ужасно бандитском районе Герреро.
Через семь дней после приезда пришлось съехать из отеля, потому что он стоил совершенно безумную для нас сумму, — мы сняли две меблированные комнаты. То есть как меблированные — бетонный стол, бетонная кровать, на ней матрац. В этом доме жили люди, которые и стали нашими первыми русскими знакомыми в Мексике: русскоговорящих тогда здесь было мало, все старались держаться вместе и знакомили нас, новеньких, с остальными.
Собеседование в посольстве мы не прошли. Конечно, мы учили французский, но у нас совершенно не было разговорной практики, и когда дело дошло до интервью с тараторящими канадцами, мы их вообще не поняли. Да, через какое-то время мы еще раз попытались подать документы на эмиграцию в Канаду, и опять не получилось. Русские друзья стали твердить нам, что работы в Мексике нет, а если есть, то платят за нее крохи. Тогда мы окончательно поняли, что потеряли все, что заработали за предыдущие сорок лет. Возвращаться было уже некуда. Нам даже предлагали нелегально пешком перейти через границу в Штаты, но на такой экстрим мы не решились. Пришлось зарабатывать на новую жизнь здесь.
Муж и сыновья работали на автомойке. Местные поначалу смотрели на них как на медведей в зоопарке, потому что в Мексике не принято, чтобы белые люди сами мыли даже свою машину — не то что чужую, — но потом все увидели, что работают они хорошо. Клиенты стали приезжать именно к ним. У нас все еще не было разрешения на работу, поэтому однажды пришлось в прямом смысле убегать от миграционных служб. Потом муж взял каталог местных заводов и стал рассылать им резюме. Так он нашел работу на одном маленьком частном литейном заводике в деревушке Папалотла в часе езды от Мехико. Мы сняли квартиру в очень красивом месте — во дворе дома был бассейн, цвели гранаты, но по улицам ходить было страшно: мы привлекали слишком много внимания. Зато благодаря этой работе нам удалось получить нормальные документы и, соответственно, возможность открыть свой бизнес».
«Дело было так: однажды мы пригласили в гости одну мексиканку, Мириам, и мама, как любая русская женщина, напекла к чаю пирожков. Мириам нам и подкинула мысль зарабатывать на продаже выпечки. Это была беспроигрышная идея — мексиканцы любопытные и очень любят поесть. На следующий день мама с двумя ведрами пирожков поехала в университет, где было много преподавателей из России и студентов, изучающих русский. Пирожки разлетелись за час. Стоили они тогда три песо каждый (около 30 центов), были трех видов — с мясом, яблоками и картошкой.
Мы купили две сковородки, плитку, получили разрешение и начали жарить и продавать пирожки прямо на улице у своего дома. Вставать приходилось в пять утра, в восемь мы уже выходили на улицу. Спустя время посчитали — оказалось, что мы продаем больше тысячи пирожков в день. Расширились, наняв на работу поварих. А потом, через два года нам неожиданно пришлось все закрыть. Власти сказали, что наше предприятие слишком разрослось и мы занимаем очень много места, больше положенного.
Стало ясно, что пора открывать полноценный ресторан с русской кухней: с первым рестораном мы запустились в 2003-м. Когда решали, как назвать, я подумал: пирожки — это что? Тесто. А тесто — это колобок. Так и назвали. Мексиканцы, вообще-то, даже не слышали такой сказки и очень часто спрашивают, что это такое. В итоге мы перевели сказку на испанский, распечатали и повесили на стену. Свой бизнес я зарегистрировал в мэрии примерно за час. Пришел, заполнил необходимые бумаги, клерк мне сказал: «Иди работай, мы тебе потом отправим оставшиеся документы». Только лицензию на алкоголь пришлось получать дополнительно. Налоговая приходила к нам за тринадцать лет один раз, проверить правильность заполнения товарных чеков, пожарные и санэпидстанция тоже по разу. Местные бандиты не появлялись ни разу.
Все самое необходимое для русской кухни здесь есть, только замену селедке для салата сельдь под шубой пришлось поискать — нашли похожую рыбу и сами ее солили. Самое популярная позиция у нас — это медовик. Мексиканцам нравится русская кухня, 98% наших клиентов — местные жители. А вообще с каждым годом в Мехико с едой, к которой так привыкли русские, становится все лучше. Сейчас здесь есть и творог, и гречка, и сметана с кефиром, да и икру найти можно. А уж про местные сыры я вообще молчу.
Через три года после открытия первого мы сделали второй ресторан. Сейчас мы занимаем 50-е место в рейтинге TripAdvisor среди 2800 ресторанов в Мехико (уже 44-е. — Прим. ред.), я очень горжусь этим. Несколько лет назад даже были на первом месте — нам прислали письмо с лавровыми венками, но потом кто-то оставил негативный отзыв о нашей парковке и мы скатились вниз. Про нас писали газеты, даже русский Forbes нас включил в свой список девяти самых примечательных ресторанов русской кухни в мире.
Сейчас мексиканцы стараются сделать весь уличный бизнес легальным. Если твои продажи не превышают двух миллионов песо в год (около 114 тыс. долларов), ты подпадаешь под льготный режим и в первый год работаешь вообще без налогов, во второй платишь только десять процентов. В течение десяти лет налоги постепенно повышаются. При этом если платишь хоть что-то, тебя не будут особо проверять, а то ведь некоторые не платят вообще ничего.
Мехико — огромный город, и здесь очень четкое разделение районов на бедные и богатые — совсем не так, как в России. Центр вообще не престижное место, а иногда даже опасное, там живут в основном не слишком обеспеченные люди, а районы для богатых расположены ближе к окраинам города. Мексиканцы обожают поесть и пьют очень много кока-колы. Здесь есть рестораны, кафе и забегаловки на любой вкус и кошелек. Конечно, национальная кухня преобладает, но много отличных аргентинских, бразильских и уругвайских асадор, марискерий, севичерий, бургерных, всяких китайско-индийско-тайских и прочих заведений. Есть районы с пафосными ресторанами, хипстерскими, народными — даже в самом бедном районе или деревушке обязательно будет где поесть. Хочешь кузнечиков, яйца муравья, мясо крокодила? Да пожалуйста! А Kolobok, я считаю, несет русскую культуру в мексиканские массы. Причем самым простым и приятным способом — через еду.
Мне нравится местная кухня, хотя первый год мы даже попробовать эти лепешки не хотели, а потом как-то втянулись, и теперь все эти такос и мичеладу (пиво с лимоном, специями и соусами. — Прим. ред.) я люблю почти так же, как наш борщ. Сложно привыкнуть к необязательности мексиканцев. Есть у них сегодня сто песо на фасоль, лепешки и кока-колу — и отлично, а о завтрашнем дне они не думают.
Когда мы приехали сюда, русских было очень мало. Сейчас огромный поток, это очень хорошо видно по нашему ресторану, куда все чаще приходят русскоговорящие посетители. Всего русских здесь около 20 тысяч — в основном в Канкуне и Мехико.
Сам я ощущаю себя русским, слежу за происходящим в России, периодически езжу туда. В феврале провел неделю в Москве, и как туристу мне наша столица очень понравилась. Отлично все организовано, очень чистый и красивый город, хороший сервис, вкусная еда. У всех водителей «Яндекс.Такси» айпэды, адрес забивают голосом — в Мехико такого нет. Я не боюсь вернуться в Россию, но моя зона комфорта здесь — моя семья и друзья. Но если вдруг придется все бросить и уехать — я не испугаюсь начать все заново. Я со всеми могу найти общий язык. Это вообще самое нужное качество при эмиграции».
«Для меня самое сложное было — это выучить испанский. На курсы ходил только муж, мы учили язык как придется. Примерно года через два я заговорила, и тогда проблемы фактически исчезли. Большой плюс Мексики — это улыбчивые люди. Может быть, солнышко на них так действует. У меня есть хорошие знакомые мексиканцы, но близкие подруги все-таки русские — благо нас здесь сейчас много. Мексике мы благодарны за то, что она дала нам возможность не просто выжить, но и делать бизнес: здесь любой, у кого есть желание работать, может заработать, даже иностранец. Это — страна возможностей».
